наш шустрее оказался… И вот я с вами, друзья! Лицезрю ваши рожи! – патетически закончил свой рассказ Чучундра и плюнул на очки, чтобы протереть их…

7

– Рота! Строиться! – прокричал сержант Налимов, – Будем чистить оружие!

…Оружие мы чистили ежедневно.

Похабник Джаггер утверждал, что этот процесс своей периодичностью и особенно конечным результатом напоминает ему мастурбацию.

Стрелять нам пока не давали.

– Не стреляли, и не будете, – разбил наши надежды сержант Рязанов, – мы тут за всю службу по четыре раза отстрелялись. Не для того вас, арлекины, призывали, чтоб вы патроны жгли. Вот пакля, вот масло. И чтоб блестело, как… (ну, про кота вы уже знаете).

Мы разобрали автоматы из оружейки и, расчленив их, принялись полировать масляной паклей вороненые потертые детали.

– Скоро начнем в караулы ходить, – сообщил Панфил.

– Да уж, смотри, как бы не на кухню, – остудил его Джаггер, – на кухню-то мы быстрее попадем.

В учебной роте было принято формировать караульные наряды из более-менее шарящих гусей. Остальные бедолаги закрывали наряды по кухне, наиболее тяжелые и грязные.

В караулы из учебной роты пока никого не брали. Мы все ходили только на кухню или дневальными. И то, и другое было совершенно омерзительно, но в наряде по кухне можно было еще нарваться на неприятности с чужими черпаками, которые, как молодые акулы, были рады любой добыче.

– Товарищ сержант, – закинул невод Чучундра, обращаясь к Налимову, – а вот мы бы могли начать уже караулы после присяги? Устав мы учим. А вы бы с нами начкаром. Уж как хорошо с вами было бы дежурить.

– Эй, гусяра, а со мной, что ли плохо? – заорал подслушавший сладкую Чучундрину лесть сержант Рязанов, – на кухне сгною, до конца учебки котлы будешь гондурасить!

– Да ладно, Рязанчик, не мельтеши, – окоротил его Налимов, – видишь, нормальные пацаны, не буреют.

– Там поглядим, – кивнул он Чучундре, – если залетов не будет. Короче, готовьтесь. Устав караульной службы учите, монстры.

Воодушевленные перспективами, мы продолжили чистку, а сержанты отправились покурить.

– Эй, Бабай, гля чё я нашел, – услышал я под ухом хрипловатый басок Бати, – в оружейке сейф отпёртый, а там вот…

Батя держал в чумазой руке что-то вроде фанерной шкатулки без крышки. В аккуратно высверленных дырочках маслянисто светились патроны, три ряда по десять штук. Возле капсюлей стояли зеленые метки.

– А вот эти я в магазин зарядил, – сообщил Батя, помахивая рожком «калашникова», полным патронов. – Эти из другой коробушки, на них краской не помечено ничего, видать холостые.

Я беспомощно оглянулся. Логика Батиных действий меня просто обескуражила.

Джаггер с Панфилом быстро заслонили нас ото всех. Чучундра занял позицию в стороне, чтобы засечь появление сержантов.

– Батя, придурок, зачем ты их вообще взял, и на хрена в магазин вставил, – зашипел я.

Да не пысай ты, – спокойно ответил Батя, – я же просто для тренировки. Вон в караул скоро пойдем. Я в школе на НВП так сто раз делал. А патроны без метки, значит холостые.

– Давай, разбирай все это к херам и поживее, – заверещал Джаггер, – спалишься сейчас и нас всех спалишь, дефективный!

– Ладно, – покладисто согласился Батя. И вместо того чтобы начать разряжать магазин, прищелкнул его к автомату. – Проверю только, как затвор работает, и всё.

Тут он передернул затвор дважды, и автомат исправно выбросил один патрон. Это означало лишь то, что второй остался в патроннике.

– Шухер, – тихо сообщил Чучундра.

Из каптерки показались перекурившие сержанты.

Батя засуетился, не зная, что предпринять, завертелся в разные стороны с автоматом. Панфил сунул патронные фанерки куда-то под стол.

Тут пес Курсант гавкнул дважды с подвывом. Бухнула входная дверь и дневальный Кролик крикнул:

– Рота, смирно! Дежурный по роте на выход!

Далее всё происходило как бы одновременно. В роту, бодро топая толстыми ногами, вошел замполит Дядя Ваня. Его щекастая морда, словно говорила: «Угораздило же меня попасть из Сочи в Тикси»…

Сержант Рязанов, бывший в этот день дежурным по роте, кинулся вперед, вскидывая руку к виску и тараторя:

– Товарищ майор, за время моего дежурства…

Видимо Рязанов спешил сообщить Дяде Ване, что за время его дежурства никаких происшествий не случилось, а бравая учебная рота занята чисткой личного оружия…

Но Батя, как и все мы, честно и быстро выполнил команду «смирно». При этом он грохнул прикладом АКМа об пол, держа ствол кверху.

Раздолбанный старый автомат с патроном в патроннике и взведенным затвором не выдержал и пальнул.

Бате, по божьему попущению, еще повезло, что он не накрыл ствол ладонью. Пуля слегка обожгла его правое крупное ухо и выбила облако штукатурки из потолка.

Все замерли на месте. Даже наши сержанты растерялись и застыли чучелами. Не спасовал лишь один замполит Дядя Ваня.

При звуке выстрела он оглушительно подал команду: «Ложись!» Видимо сам себе, так как все продолжили стоять в изумленном остолбенении.

Сам же замполит с грохотом рухнул на пол и, подкидывая упитанную задницу, споро пополз к выходу.

У самой двери его настиг кобель Курсант, который не только не испугался выстрела, но даже как-то взбодрился, видимо припомнив юность боевую где-то на тундровом стрельбище.

Пес пристроился к ползущему замполиту, принимая вероятно его движения за приглашение к некой эротической игре, вскочил на Дядю Ваню и заелозил быстро, как обычно делают собаки, выражая кому-то амурные чувства.

Майор, заместитель командира части по политической и воспитательной работе, головой отворил дверь и выполз из роты с суетящимся кобелем на спине.

Как говорится, слуга царю, отец солдатам…

Первым вышел из ступора сержант Налимов. Он подтолкнул сержанта Рязанова и напомнил ему дружески:

– Сегодня твое дежурство-то. Тебе отвечать. Видать на дембель-то совсем не уедешь. Никогда.

Рязанов медленно подошел к Бате, осторожно вынул у него автомат из замерзшей руки. Заботливо осмотрел слегка опаленное ухо.

И тут же левой рукой навесил в это ухо так звонко и смачно, что несчастный Батя перевернул три стола, прежде чем упал сам.

– А с вами, арлекины, ночью поговорим, – сообщил нам душевно Рязанов.

И сержанты, повернувшись, пошли на доклад к командиру роты. По их спинам было видно, что люлей они огребут сегодня доверху. Но отыщут утешение в ночной беседе с нами.

– А вот сейчас, – заявил Панфил, поднимая с полу хнычущего Батю, который со стороны ушибленного уха здорово смахивал на Чебурашку, – да-да, именно сейчас, самое время почитать вам стихи…

…Я ожидал ни малого, ни многого,

Как через лес шел сквозь толпу людей.

И я устал идти чужой дорогою,

Но все не мог найти одной своей.

Ведь где-то есть тропинки (в это верю я)

Что ждут меня, травою шелестя.

А я топчу бетон так неуверенно,

Лишь ветры в нервах проводах свистят.

Но стоит ли по-детски так капризничать?

Нам всем везло. И всем нам не везло…

Мне светит вместо звезд в тумане призрачном

Пивных бутылок битое стекло…

Взамен покинувшего роту замполита с собакой на спине, в подразделение немедленно прибыли майор Мухайлов и лейтенант Минусин.

Разборки были страшные, но короткие. Чтобы не ронять авторитет сержантов, мы были загнаны в ленинскую комнату. Через дверь доносились до нас вопли майора:

– Кретины в погонах, выдры мохноногие! Под монастырь меня подводите? Мне через год в Ригу переводиться. Хотите, чтоб я в Могочах дослуживал? Сокрушу, сгною обоих в дисбате! А ты что пасть открыл, выхухоль очковая!? (Это майор обращался уже к Минусу) Я тебя, полудурок, здесь пригрел, но также и разогрею взад, животное! Я тебе такую аттестацию напишу, клоун, что на пенсию младшим лейтенантом выпорхнешь. Нет!!! Недостоин! Младшим лейтенантом ты не выпорхнешь, а выкатишься в инвалидном кресле! Потому что копыта я тебе лично переломаю! Где ты был, конь педальный?! Почему, млядь, отсутствовал в роте?

Мы услыхали